Григорий Перельман и паниковские

Прошу рассматривать этот пост как открытое письмо Председателю Правления благотворительного фонда "Теплый дом"

  В последние дни в интернете вокруг имени известного российского математика Григория Яковлевича Перельмана начался настоящий истерический шабаш. Его форма примитивна и исчерпывается известными словами Паниковского: "Дай  миллион,  дай миллион,  дай  миллион!" И застрельщиком этой кампании выступила, как это ни странно, вполне уважаемая организация — благотворительный фонд помощи детям "Теплый дом". Открытое письмо этой организации, подписанное председателем правления С. Л. Егорычевой, появилось на сайте фонда.
  Реакция на это событие, казалось бы, не слишком значительное, была настолько стремительна и масштабна, что, безусловно, найдутся люди, которые усмотрят во всем происходящем обыкновенную провокацию, которая только и нуждалась в прикрытии почтенной вывеской.
  Должен заявить, что я не отношусь к таким людям и исхожу из того, что намерения фонда и председателя его правления были добрыми и не имели никакого пиарного, провокационного, националистического либо иного предосудительного подтекста. Но добрые намерения, как известно, еще далеко не гарантируют доброго дела. Неизбежно возникает вопрос, зачем было обращаться с открытым, публичным письмом к человеку, который неоднократно и совершенно ясно давал понять, что не намерен становиться публичной фигурой, участвовать в публичной жизни наравне с поп-дивами, скандальными чиновниками, политиками, политиканами и т. п. Любой желающий может проверить, есть ли в интернете публичные обращения фонда "Теплый дом" (впрочем, как и других подобных благотворительных организаций) к какой-нибудь сфабрикованной на известной фабрике "звезде" с предложением: вместо того, чтобы приобрести еще один престижный автомобиль для своей коллекции, пожертвовать эти деньги детям. Причем я вовсе не исключаю, что такие обращения имели место (и, может быть, даже давали результат, — и "звезды", в конце концов, тоже люди), но никакому умудренному жизнью деятелю благотворительности и в голову не пришло бы добиваться этого с помощью открытых писем, натравливая желтую прессу на столь лакомый кусок.
  Разумеется, в данном случае речь идет вовсе не о миллионе. Чтобы не осталось никаких неясностей и недомолвок, давайте расшифруем многочисленные выступления разных деятелей, последовавшие вслед за открытым письмом "Теплого дома": "Ах, так вы, Григорий Яковлевич, такой бессеребренник, что отказались от медали Филдса? А вот мы посмотрим, какой такой вы благородный! Мы вынудим вас либо отдать миллион, либо отказаться от него. Пусть все знают, какова в этой стране плата за порядочность и собственные убеждения! Вы хотели вести жизнь частного человека, не участвующего в дележах и сварах, бродить по Петербургу, слушать классическую музыку, остаться, так сказать, чистеньким? Так мы вываляем хотя бы ваше имя в зловонной жиже пиара, в которой сами сидим по уши!"
  Я вовсе не обвиняю фонд "Теплый дом" в подобных целях, я лишь хочу подчеркнуть, что эта организация, пусть и невольно, участвовала в развязывании психологического террора против человека, который не давал к этому никакого повода.
  Накормить и одеть детей, обеспечить им нормальные условия жизни — цель благородная и высокая. Но если они не будут воспитаны в понятиях совести, уважения к другой личности, да просто элементарной порядочности, — никогда не уменьшится на нашей земле количество обездоленных детей.
Поэтому я говорю — и призываю "Теплый дом" присоединиться — всем, у кого уши еще не заросли щетиной, а совесть — коростой: "Оставьте человека в покое! Будьте людьми."